Избранник из мечты [Невеста сердится] - Дебра Дайер

И каждый раз Саймон ощущал то же самое. Он умолял о пощаде, кровь так стучала в висках, что мальчик думал — его голова сейчас лопнет. И до сих пор Саймон помнит, как отец, улыбаясь, смотрел на сына и в глазах его отражалась вся та ненависть, с которой Саймон столкнулся в детстве. Отец наверняка хотел, чтобы эти руки отпустили его. Он желал, чтобы сын разбился о мраморный пол.

Со временем Саймон начал понимать, в чем состояло его преступление. Это было достаточно просто. Виной всему оказалась его кровь. Его плоть. Хотя Саймон и считался его сыном, этого было не достаточно, чтобы обелить его от вины за мать.

Саймон остановился на верхней ступени. Ветер уныло посвистывал в зубцах стен, осушая капельки пота на лице. Саймон дрожал; страх парализовал его волю, отнимались руки и ноги, он хотел повернуться и броситься вниз по лестнице — прочь от этой головокружительной высоты, прочь от своих воспоминаний.

Эмилия остановилась и стала вглядываться в замшелую стену.

— Вот он, «камень леди Равенвуд».

Саймон сжал кулаки. Теперь он уже не тот испуганный мальчик и не позволит отцу или темному ужасу прошлого взять верх над собой. Ему так и не удалось до конца побороть неприятное ощущение в желудке. Саймон посмотрел в конец прохода, чувствуя, как повлажнели ладони, когда он бросил взгляд на камень.

— Иди сюда, — Эмилия протянула ему руку. — Давай загадаем желание.

Саймон сделал глубокий вдох, стараясь разорвать стальной обруч, который сжал ему грудь. Он сделал шаг в сторону от относительно надежного лестничного прохода и схватил ее руку. Слишком крепко. Эмилия нахмурилась, и он догадался, что она почувствовала влажность его ладони.

— Что мы загадаем? — спросил он, надеясь отвлечь ее.

— С тобой все в порядке? Тебя не беспокоит Рана?

Он заставил себя улыбнуться, пытаясь замаскировать свою унизительную слабость: — Не волнуйся, все нормально.

Эмилия пристально посмотрела на него. В ее глазах светилось понимание.

— Я не подумала, что ты вспомнишь, что боишься высоты.

Саймон напрягся.

— Это не тот страх.

Сквозь облака пробилось солнце, и Эмилия сразу оказалась залита потоком золотистого света.

— А что же это?

Он посмотрел мимо Эмилии на древние камни.

— Похоже, что от высоты у меня кружится голова.

— Так почему же ты пошел сюда?

— Я не желаю становиться рабом своих недостатков.

— Понимаю, — Эмилия схватила его за руку. — Давай спустимся!

Но Саймон покачал головой:

— Единственный путь одолеть демонов — это посмотреть им в лицо.

— Ты в этом уверен? — Эмилия улыбнулась, и по ее глазам Саймон понял, что она гордится им. — Давай каждый про себя загадаем желание, — предложила она.

— Ты хочешь сохранить свое в секрете? Она посмотрела на их соединенные руки и покачала головой:

— Только до того дня, когда оно исполнится.

Саймон давно уже не верил в исполнение желаний. Однако теперь, глядя на нее, он вдруг понял, что хочет загадать желание и верит, что его мечты и надежды не превратятся в пыль.

— Когда наши мечты осуществятся, мы откроем друг другу наш секрет.

— Хорошо. — Саймон опустил их руки и прижал к стене. Странно, но при прикосновении камень оказался теплым, будто его целый день грело солнце, несмотря на то, что день выдался облачным.

Саймон посмотрел на Эмилию и попытался догадаться, что она загадала, когда закрыла глаза. Ее лицо стало торжественно-серьезным, она сжала его руку и вся напряглась, будто от исполнения желания, загаданного у «камня леди Равенвуд» зависела вся ее жизнь.

Саймон посмотрел на их переплетенные руки, и на сердце у него вновь появилась тяжесть, но это состояние не было связано с головокружением из-за высоты. Его вызывала близость женщины, которую он полюбил и которую ему однажды придется потерять.

Стоя у камина в бабушкиной гостиной, Эмилия смотрела на черные брикеты, лежавшие на подставке для дров, и по ее лицу пробегали мрачные тени.

— Сегодня утром, когда мы были в Равенвуде, он вспомнил, что боится высоты.

— Он боится высоты? — в голосе леди Геррит сквозило удивление. — Боже мой! Вот уж никогда бы не подумала! Но почему же этот молодой человек, не задумываясь, вскарабкался на дерево в тот раз, помнишь?

Эмилия нахмурилась:

— Меня волнует совсем не то, как он справился со страхом…

— А что же?

— Боюсь, что его память постепенно начинает возвращаться.

Леди Геррит посерьезнела. Немного помолчав, она сказала:

— Думаю, тебе придется примириться с тем, что его память восстанавливается. Эмилия сжала руки.

— А что я буду делать, когда он вспомнит, кто он такой на самом деле?

— Эмилия, он останется прежним, независимо от того, вспомнит свое имя или нет.

— Как ты можешь так говорить! Именно теперь он поверил, что мы любим друг друга.

— Возможно, потому, что он действительно любит!

— Нет, — Эмилия опустилась в бледно-желтое легкое кресло рядом с бабушкой.

— Все это только иллюзия. И ее можно разрушить одним движением пальца.

— Чепуха! Я не верю, что это временно, — леди Геррит обняла Эмилию за плечи и прижала к себе. — Моя дорогая девочка, не говори мне, что ты не чувствовала той божественной искры, которая вспыхнула между тобой и этим сильным молодым мужчиной.

Эмилия опустила голову на плечо пожилой женщины.

— Я люблю его, бабушка, люблю до боли!

— И ты думаешь, что будешь любить его меньше, если он вспомнит свое имя?

— Нет, — Эмилия посмотрела на солнечные лучи, прочертившие золотые узоры на ковре. « А вдруг он думает иначе? Особенно если он вспомнит, что именно я стреляла в него.

Леди Геррит крепче обняла Эмилию.

— Да, но я уверена, что он поймет, что это был просто несчастный случай.

— Мне бы твою уверенность, бабушка.

Геррит убрала локоны со щеки Эмилии.

— Я уверена, время докажет, что твоя любовь к этому человеку достаточно сильна, чтобы выдержатъ и более сильную бурю.

— Надеюсь, ты права. — Эмилия не представляла, как она переживет потерю своей любви.

У Саймона был очень чуткий сон. За годы войны его чувства привыкли всегда оставаться настороже, даже во сне. Он услышал, как Эмилия тихонько выскользнула из кровати. Это было не просто легкое покачивание матраца, лишившегося ее веса, и даже не звук. Саймон ощутил, что ушло ее тепло.

Не поворачиваясь, он смотрел, как она одевалась. Вот она подняла волосы, доставая тяжелые пряди из-под одежды, ее груди соблазнительно качнулись под голубым шелком.

Набросив пеньюар, Эмилия подошла к одному из окон, словно завороженная лунным светом.

Саймону внезапно стало жарко.

Прошло лишь несколько часов, с тех пор как он держал ее в своих объятиях, любил ее и вместе с нею вознесся на небеса. Они страстно занимались любовью, доводя друг друга до безумия и разделяя общий страх потерять все то, что обрели в объятиях друг друга.